Гражданин Брих. Ромео, Джульетта и тьма - Страница 126

126

И не обнаружил никакого удивления по поводу правильной, хотя и несколько неуверенной английской речи Бриха. Вероятно, он считал владение английским языком чем-то само собой разумеющимся для гражданина незначительной малой страны. Брих подметил, как Гиттингс втихомолку потешается над дамочками, которые выдавливали из себя какие-то маловразумительные слова, отдаленно напоминающие английские. «Oh yes, certainly», — кивал он в ответ, а глаза у него лукаво поблескивали. В этом пестром обществе он, вероятно, чувствовал себя гением среди идиотов.

На женщину, пришедшую с Гиттингсом, Брих поглядывал с интересом. Она не отходила от своего спутника, который выказывал ей явную почтительность; но Раж перехватил ее и сам представил гостям. Женщина была очень красива: русые волосы ниспадали на ее хрупкую шею, при разговоре она слегка щурила свои выразительные глаза и успевала отвечать на сыпавшиеся со всех сторон вопросы с улыбкой удовольствия, с совершенным самообладанием. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, чем она отличалась от прочих женщин, которые судорожно старались быть элегантными и остроумными, переигрывали и делались смешными. Среди могучих мужчин она казалась газелью среди бегемотов. Когда Брих подал ей руку, она прищурила глаза; рука ее была невесома, словно кисейный платочек, и холодна.

— Эвочка, это наш Франтишек, — с неприятной фамильярностью представил его Раж и продолжал прерванную болтовню.

Брих внимательно посмотрел ей в лицо.

— Как вы слышали, я — их Франтишек, — сказал он с легкой улыбкой.

Не успела она ответить, как ею завладела стайка дам, а к Бриху обратился Ондра:

— Ну как, брат, не скучно тебе у нас? Народу многовато, я даже малость испугался. Знаешь что, пойдем-ка в кабинет да выпьем за старую дружбу!

Он взял Бриха под руку и повел к бару; разлил по рюмкам золотистый мартини и поднял свою.

— Кто эта женщина? — полюбопытствовал Брих.

— Ага! Что скажешь — великолепный экземпляр, правда? А умна!

— Откуда ты ее знаешь?

— Это долго рассказывать. Познакомился я с ней года два тому, когда она вернулась в Чехословакию, и с тех пор она не раз бывала мне нужна. Но оставим это, лучше выпьем. За что, старик? Давай хотя бы — за твою свободу? Чтоб поскорее вернулась к нам, согласен? Демократия, свобода, чистый воздух без коммунистов, воздух, которым можно дышать!

Брих молчал, ему не хотелось поддержать тост Ондржея — он звучал насмешкой. Молча опорожнил он рюмку и вернулся в гостиную, сел в кресло под пальмой. Немножко кружилась голова — он не привык к алкоголю. Из кабинета доносился веселый голос Ража, и через дверь видно было, как он, повязав белый фартук, манипулирует у бара блестящим шейкером: мастер по коктейлям! А вокруг него — смех, ободряющие выкрики гостей…

— Друзья, честные демократы! — разглагольствовал Раж. — Я приготовлю вам на прощанье нечто такое, чего вам не забыть никогда!

Брих перестал вслушиваться; курил с усталым видом, он был подавлен. Чудовищный день! Брих перебрал в памяти все, что навалилось на него с сегодняшнего утра. Листовки. Глаза Бартоша. Дядя, и Казда, и Иржинка, и…

И Патера! Брих закрыл глаза ладонями. Представил себе Патеру под землей, в шахте, с измазанным улыбающимся лицом. Опустил голову на грудь — ему казалось, будто весь он — в вязкой грязи. Уйти?

— Можно? — услышал он над собой; поднял покрасневшие глаза, поморгал с довольно глупым видом.

Эва. Она явно собиралась подсесть к нему, он вскочил, с готовностью пододвинул ей соседнее кресло. Повеяло слабым ароматом духов.

— Предупреждаю вас, — не слишком любезно выговорил он.

— О чем?

— Боюсь, я не веселый человек.

— А если я ищу разнообразия? — она ободряюще улыбнулась. — Смотрите: все они наверняка воображают, что очень остроумны.

— В таком случае разнообразие вы обнаружили, — кивнул он. — Я — весьма экзотический зверь. — И на удивленно поднятые брови Эвы объяснил. — Вы умеете молчать? Представьте: у меня нет ни прибыльного торгового предприятия, ни процветающей фабрики, назначенной к национализации. Не правда ли, странно?

Эва рассмеялась мелким горловым смешком.

— По-видимому, вы о них дурного мнения?

— Вот именно так.

— Я тоже. Хорошего они не стоят: кормятся отбросами и жиреют на них. Назовите кому-нибудь из них, ну, хотя бы… имя Франц Кафка — они и не слыхивали. А вы, ручаюсь, слыхали.

— Быть может.

Эва с интересом заглянула ему в лицо и тряхнула головой.

— Однако их можно извинить. Кто хочет заработать много денег, не смеет отвлекаться. Делать деньги — это сложная специализация. Но поговорим лучше о вас.

— Вы серьезно? Ведь мы — среди людей, которые уже разучились интересоваться друг другом! И потом, я скучен. Я вас предупредил. Что вы хотите услышать? Вероятно, что вы — красивы? Так это вам уже известно.

Она рассерженно откинулась в кресле.

— Бррр, это больно! Боюсь, теперь вы пригласите меня танцевать.

— Не беспокойтесь, вряд ли. Я вас предупредил и умываю руки, как Пилат. Вечерами я обычно решаю кроссворды — пущусь теперь разгадывать вас. Вы меня заинтересовали, и я задаю себе вопрос, хотя он и дерзок: кто вы? К этой компании вы не подходите.

— Пожалуй, теперь и я должна отплатить вам предупреждением. Послушайте, у меня такое впечатление, будто вы за мной ухаживаете. В общем… я согласна, но с одним условием: купите мне на ярмарке пряничное сердечко с надписью: «Вечная любовь». А какой приз вы настреляете для меня в тире? Иначе — какой же вы ухажер? Видите, я требовательна! Довольно вам, чтоб отказаться и не рисковать?

126